Когда Зигги встретил Джину. Part 1

Вечер тянулся долго и одиноко. Я сидела у себя дома одна, не считая душки Айбекса, очаровательного попугая породы жако. Беседа с ним иногда могла развлечь, но ей недоставало оригинальности. Увы, словарный запас моего пернатого друга не превышал двух-трех десятков слов. Впрочем, я надеялась со временем изменить ситуацию к лучшему.
Мы с Айбексом жили в квартире, которую на паях снимали мои родители. Хотя временами я подолгу гостила у них, особенно у Дэдди Фредди, они все же считали, что ребенок должен иметь отдельную жилплощадь для вечеринок и любовных свиданий.
Большую часть детства я, Джина Линэдель Меркьюри, провела у Марка, но когда он вздумал жениться на одной очаровательной блондинке, присутствие в доме внебрачного ребенка - меня - стало нежелательным. Я переехала к Фредди, который пока не имел постоянного спутника жизни, и вовсе не была этим огорчена.
Вопреки принципиальным различиям характеров, а может быть, благодаря им, мы с папой жили душа в душу. Порой, правда, его приводило в благородное негодование мое полное равнодушие к порядку и совершенно ему непонятное почти буддистское спокойствие по отношению к жизни. Впрочем, во мне имелись как минимум три фамильных черты: черные глаза, выдающиеся скулы и оголтелый авантюризм, проявлявшийся всегда не вовремя.
Итак, я сидела дома вдвоем с попугаем. Он жалостливо покосился на меня круглым черным глазом и сообщил:
-Айбекс хороший.
-Угу, - ответила я.
Он потоптался на месте и развил тему:
-Джина хороший.
-Не подлизывайся.
-Круче "Квина" нет ничего! - победно провозгласил он, и добавил после паузы:
-Давай выпьем!
-Ну, давай, - согласилась я.
Мы с ним пошли на кухню, точнее, пошла я, а он поехал, гордо восседая на моем плече. Там мы обнаружили, что у нас остался только один небольшой бокал красного вина, которое папа не любил, а мы с Айбексом, наоборот, любили. Вышеупомянутый серый друг незамедлительно получил свою порцию, а я поняла, что придется выходить из дому.
-Никому не открывай, - сказала я напоследок.
-Джина хороший, - сказала благодарная птица, осторожно макая клюв в бокал с вином.
Я направилась в один из модных баров, в которые мы так часто заглядывали с Фредди или Марком. Там можно было встретить стада стиляг, маскирующихся под рок-звезд, и рок-звезд, маскирующихся под стиляг.
В баре играли последние хиты моей мамочки и других представителей модной рок-тусовки. Там царил полумрак, пронзаемый многочисленными разноцветными лампочками. Народу было много, но не до безобразия. Я заказала себе бутылку сухого красного вина, немного ветчины и устроилась за самым темным столиком. В мои планы не входило привлекать к себе внимание.
Через некоторое время мое внимание было привлечено громким шумом в другом конце бара. К великой своей радости, я узнала голос обожаемого родителя - его невозможно было ни с кем спутать. Он с чувством распевал брехтовскую "Алабаму", чему я немало удивилась. Ему вторил другой голос - менее мелодичный, но тоже весьма ничего. Это был Роджер, его любимый ударник. Третий голос мне смутно кого-то напомнил, но кого? Что это были не Брайан и не Дики, я ручалась...
Хотя не могу же знать всех тех, с кем папа и Роджер соображают на троих!
Правда, при ближайшем рассмотрении выяснилось, что соображают они на четверых; но не в том дело. Обладателем неподражаемого подвывающего тенора оказался не кто иной, как Дэвид Боуи - начинающий певец, о котором моя мамочка отзывался не иначе как о бездарности и конъюнктурщике. Узнала я его с трудом; последний раз, когда я видела Боуи, он был с длинными белокурыми волосами и в женском платье. Теперь же волосы у него были короткие и ярко-рыжие, а вместо платья его фигуру облегал серебристый комбинезон, неуклонно подчеркивающий все подробности его анатомии, включая ребра. Четвертым был задумчивый блондин, выражением лица напомнивший мне Брайана - очевидно, гитарист Боуи. Он молча потягивал что-то из бокала и бросал на Роджера грустные и красноречивые взгляды.
Что же касается вокального трио, то, допев "Алабаму", они грянули " I Can Get No Satisfucktion", что было на папу уже совсем не похоже. Очевидно, выпито было очень много. И это после того, как он собирался бросить!
Другие посетители и даже бармен бурно зааплодировали, что повергло музыкантов в состояние полного вдохновения. После боуевской Space Oddity они исполнили еще See Emily Play, Wild Thing (для которой Фредди лихо сбацал соло на бутылке из-под шампанского) и битловскую Don't Let Me Down.
После этого Дэвид и его гитарист, утомившись, уснули. Фредди и Роджер, напротив, крепко обнялись и проследовали к выходу, громко исполняя "The House Of The Rising Sun". Куда - одному богу известно. Надо отметить, что особенно душевно у Роджера выходила строчка "My mother was a Taylor".
Мой уже отмеченный семейный авантюризм и выпитая бутылка сыграли свою решающую роль в моих дальнейших планах. Я подошла к телефону у стойки и вызвала такси.
Когда через несколько минут мне сообщили, что оно прибыло, мизансцена не изменилась - Боуи продолжал спать сном невинного (правда, очень пьяного) ребенка. За небольшую дополнительную мзду я уговорила шофера помочь мне дотащить этого субъекта (или, вернее, эту недвижимость) до машины. Бросив прощальный взгляд на Ронсона (я даже вспомнила его имя), я предоставила его собственной карме. Надеюсь, она была не очень плохой.
Мы отправились ко мне на квартиру. Там я с помощью того же любезного таксиста переместила Дэвида на обитый шелком диван в своей гостиной. За все время он не издал ни звука, если не считать легкого мычания, и я подумала, что не хотела бы утром оказаться в его белоснежной шкуре. Эта мысль ассоциативной цепочкой привела к другой - надо ли его раздевать? Но по зрелом размышлении я пришла к выводу, что это мне не по плечу. Я вспомнила, как однажды мы с Марком бились не меньше получаса, пытаясь снять штаны с обожаемого Дэдди Фредди. Чего только не сделают люди ради моды?!
С этой мыслью я и отправилась в свою комнату, где на тумбочке у кровати мирно спал Айбекс, положив голову под крыло.

...Дэвид Боуи, или Зигги Стардаст, как он теперь любил себя называть, проснулся со смешанным чувством похмелья и неисполненного долга. Открыв левый глаз, он обнаружил еще одну проблему - он не знал, где находится. Потолок был белый, а стены и пол обшиты узкими деревянными рейками. На одной из них висел чрезвычайно экспрессивный портрет Джими Хендрикса. Из мебели присутствовали только стол из красного дерева, диван, на котором, собственно, и находился Дэвид, и пара кресел. На столе стояла китайская ваза с одной-единственной белой лилией.
"Боже, что вчера было?" - мучительно мелькнуло у него в голове. Но едва там зашевелилось какое-то подобие мысли, как Зигги с ужасом почувствовал, как что-то или кто-то шевелится и прямо у него на голове. Медленно повернувшись, шоумэн обнаружил упитанную серую птицу с красной полоской на коротком хвосте. Птица заинтересованно косила на него и что-то жевала.
-Ты кто? - обалдело спросил Зигги, не надеясь, впрочем, получить ответ.
Птица почесала за ухом когтистой лапой и ответила, пусть невпопад, но зато на чистом английском:
-Давай выпьем!
Дэвид застонал и закрыл глаз обратно.
-Давай поцелуемся, - предложила птица еще один вариант.
-О, Боже! - прошептал Зигги, - Что это?
Птица оставила, наконец, в покое его шевелюру, заинтересовавшись комбинезоном. Потоптавшись немного у него на груди и наполовину расстегнув сильным клювом молнию, попугай сообщил:
-Айбекс хороший!
После чего он расправил крылья и вылетел из комнаты с громким победным кличем на непонятном языке.
Головная боль сводила Зигги с ума, так же, как и мысль о том, как же он сюда попал, и что же от него надо этой птице?!
В коридоре послышались легкие шаги. Дэвид осторожно приподнялся и сел лицом к двери, приготовившись ко всему.
Вошла высокая и стройная девушка с каштановыми волнистыми волосами и карими глазами, одетая в белый пеньюар, отделанный кружевами.
-Что ты предпочитаешь по утрам? - спросила она, то есть я,- Кофе, пиво, кефир или, может быть, огуречный рассол?
-Пиво, пожалуйста, - прошептал Зигги и сделал смелую попытку мило улыбнуться.
Вообще-то я в подобных случаях предпочитаю кефир, но компания - великая сила, и через минуту я вернулась в комнату с двумя запотевшими от холода бутылками и стаканами.
Я села на ближайшее кресло, мы выпили; казалось, впрочем, что его все время мучил какой-то вопрос, и я даже догадывалась, какой.
-Послушай, дорогой, - сказала я наконец, - Сдается мне, ты не помнишь, как меня зовут.
Он округлил глаза:
-Любовь моя, как ты можешь...
-Могу, маленький врунишка, - улыбнулась я, - Так как ты этого никогда и не знал.
-Уела ты меня, - ответил он, не особенно, однако, огорчившись,- А не скажешь ли ты мне, милая, как я сюда попал?
-Я решила, что бросать тебя, такого милого и беспомощного, одного в баре в таком состоянии было бы неправильно. Ты жалеешь?
-Нисколько!- признался он, - Так как же тебя зовут, прелестное дитя?
-Джина,- представилась я.
-А меня, - его глаза после пива заблестели, - Зигги Стардаст.
-Странно, - протянула я.
-Почему?- нахмурился он.
-Так, - ответила я своим любимым словом,- А не хочешь ли ты принять душ?
-Хочу, - жалобно ответил он, - Но я так ослабел, что, боюсь, даже не смогу раздеться...
Не очень-то я ему поверила! Но отказывать в помощи было бы негуманно, и мы объединенными усилиями стащили с него комбинезон, под которым оказались пижонские красные трусики.
Пока мой новый знакомый плескался в душе, я позвонила папе в студию:
-Как дела?
-Замечательно, - ответил он, - если не считать того, что мы здесь сидим вдвоем с Брайаном. Но в этом есть и хорошие стороны...
-Какие же?- удивилась я.
-Здесь нет Боуи!- гордо сказал папа,- Вчера мы с Роджером провели героическую кампанию по выведению его из строя.
-И надолго? - поинтересовалась я.
-О, не знаю, - вздохнул папа, - если бы он не пришел еще хотя бы два-три часа...
Из моей ванной доносились звуки "Супермена".
-Не переживай, па,- сказала я, - Я думаю, он не скоро там появится.
-А у тебя как дела, Джинни? - спросил он.
-Совсем неплохо, - ответила я, - Познакомилась с потрясающим парнем, но не хочу ничего загадывать наперед.
-Ты осторожнее!- попросил Фредди, - Они такие!
Кто бы говорил...
-Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Джина Линэдель, - сказала я себе, глядя в зеркало. Оно отразило мои широко распахнутые глаза и побледневшие щеки.
Шум воды прекратился. Я торопливо вернулась в гостиную и упала на диван, чувствуя, как у меня бешено колотится сердце. "Что за вздор!- одернула я себя, разумеется, мысленно, - Ты трясешься, как осиновый лист или девственница. Что он подумает, боже мой?"
Дэвид вошел в комнату, весело насвистывая. Его худощавая фигура была изящно задрапирована большим банным полотенцем на манер древнеримской тоги, а мокрые рыжие волосы торчали вверх, как иглы дикобраза.
-Ну что? - он щелкнул пальцами, и несколько капель воды упали на мое лицо, -Что мы будем делать теперь, дорогая Джина?
Он уселся рядом и беззастенчиво уставился на меня с откровенно похабной усмешкой. Я сердито посмотрела на него и выдохнула:
-Думаю, ты догадываешься.
-Ты считаешь? - эта сволочь даже глазом не моргнула. И ухом не повела.
Ну вот, опять за рыбу деньги. Попадется мне когда-нибудь мужчина, способный взять инициативу в свои сильные и надежные руки?
-Почему бы нам... - я облизала губы.
-Почему бы нам... - послушно повторил он, и я обнаружила, что его правый зрачок стал шире.
-Не почитать блаженного Августина? - томно закончила я и невинно захлопала глазами.
-Чего? - переспросил он, и улыбка на его выразительных губах превратилась из похотливой в заинтересованную.
-Блаженного Августина, - повторила я, - это такой христианский философ четвертого века нашей эры. Впрочем, если ты предпочитаешь Алистера Кроули, то не стесняйся. Я девушка широких взглядов.
-С твоего позволения, - он наконец-то догадался обнять меня, - я предпочитаю третий вариант.
Я улыбнулась как можно ласковее и нежно обвила руками его шею... Бах! И не успела я оглянуться, как оказалась в горизонтальном положении.
-Можешь считать это вознаграждением за то, что увезла меня из бара, - заявил этот нахал.
-Это лишнее! - и я попыталась вырваться.
-Ничего не выйдет, любимая, - не терпящим возражений тоном изрек он, - очень жаль, но блаженному Августину придется подождать...
Я вечно говорю что-нибудь лишнее. Вот и теперь. Вместо того, чтобы потребовать у него кофе в постель, я прошептала ему в ухо:
- Я люблю тебя.
Дэвид замер. Его худое лицо застыло в нескольких сантиметрах от моего, одна бровь приподнялась. В глазах его светилась искренняя любознательность, как у ученого, обнаружившего доселе неизвестную породу сороконожки.
- Как? Уже?
- Хорошо-хорошо, считай, что это была неудачная шутка, - я уткнулась лицом ему в грудь, - Только не пугайся.
- Посмотри на меня, - властно сказал он.
Я утонула в его глазах. Мне было наплевать, что он обо мне подумает... Но, кажется, ничего плохого. Он смотрел на меня, может быть, и без пламенной страсти, но и без неприязни - это точно. Пожалуй, в его глазах даже было что-то вроде нежности.
- У тебя аристократическое лицо, - эстетским тоном произнес он, поглаживая мой подбородок.
- Мои предки по обеим линиям были королями, - с достоинством сообщила я.
- Да ну? - хитро прищурился он.
- Кор-ролева! - раздался вдруг хриплый голос, - Кор-ролева!
И на голую спину Дэвида стремительно спикировал Айбекс. Дэвид замер.
- Не бойся, - я погладила их обоих и пересадила попугая на тумбочку, - он хороший.
- Мне показалось, что здесь есть кто-то еще, - прошептал он. В этот момент он напомнил мне маленького взъерошенного тролля или эльфа. Что-то такое было в его мерцающих разноцветных глазах и острых ушах, - Ты уверена, что у тебя нет какой-нибудь черной кошки под кроватью?
- Нет, - не моргнув глазом, ответила я, - Только скелет в шкафу.

28.03.1997

Если хотите пообщаться со мной, пишите: jeana@mail.ru

Вернуться в список произведений >>>